Хэнбери-Вильямс Дж. Николай II, каким я его знал. Декабрь 1915 г.

12 декабря 1915

Я намеревался поехать в Киев, но начальник штаба пожелал, чтобы я остался здесь, и я смог обсудить с Его Императорским Величеством идею приезда какого-нибудь генерала из Англии, чтобы поддерживать связь и передавать нам все словесные сведения оттуда. Его эта мысль очень заинтересовала, и он только сказал: «Я ставлю одно условие: вы не покидаете нас и останетесь здесь».

 

14 декабря 1915

Говорили о суевериях, которыми полны русские, и о волнении, вызываемом зайцем, перебегающим перед кем-нибудь дорогу; я это уже наблюдал, когда однажды вечером я ехал в автомобиле, и офицер, ехавший со мной, сразу стал отрицать, что это заяц.

Затем подняли вопрос о том, не оказалась ли плохая железнодорожная система России на деле благословением в маскировке, учитывая тот материал, который оказался бы в распоряжении немцев при их быстром наступлении в этом году, если бы существовала лучшая система. Он послал телеграмму в Архангельск с приказом местным властям предпринять все возможные шаги для освобождения кораблей ото льда[i].

 

16 декабря 1915

Обсуждая вопросы Салоники, Император рассказал мне, как он получил последнюю телеграмму от Кайзера перед войной, посланную после мобилизации германской армии. Он решился и устал как собака, когда ложился спать. Он делал часть шифра сам, и Императрица была превосходной помощницей для него во все те тревожные дни и ночи, работая вместе с ним над шифрами, и так же негодовала на немцев, как и он.

Когда я ушел из штаба на свою квартиру, я получил сообщение от старого графа Фредерикса, что он хочет меня видеть, и я вернулся около 11 часов вечера. Он хотел обсудить один-два вопроса и, как он сказал, «убедиться, что если сюда приедет британский генерал, вы нас не покинете». Я сказал ему, что конечно нет. «Вот и хорошо, – ответил он, – я могу уверить моего августейшего господина, что вы не собираетесь уезжать».

 

17 декабря 1915

Следующая телеграмма была послана Императором в Архангельск:

«Император приказывает вам сделать все, что в вашей власти, чтобы разгрузить и освободить ото льда британские пароходы, чье возвращение в Англию необходимо вследствие нехватки транспорта. Телеграфируйте в Ставку о положении дел, предприняв, повторяю, исключительные меры для выполнения задачи, возложенной на вас, как это требуют интересы армии».

Был получен ответ адмирала, что он сделает все возможное, однако, очевидно, у него недостаточно ледоколов, боюсь.

Я постоянно занят вопросом архангельских и владивостокских маршрутов, и трудно продолжать говорить Императору об этом, поскольку его не следует беспокоить такими подробностями, но он так часто подчеркивал важность всего этого в разговоре со мной, что я чувствую, что нужно идти на всякий риск, даже если меня сочтут навязчивым, чтобы довести эти дела до конца.

По случаю Нового 1916 года Император получил новости о своем назначении Фельдмаршалом Британской армии, доставившем ему подлинное удовлетворение и удовольствие. Он очень много ездит по своим войскам, и так как однажды я в шутку говорил ему, что это были дни «рекламы», и он ответил, что глубоко ненавидит трезвонить о себе, когда мы встретились снова после его прошлой поездки к войскам, он заметил, что «немного больше занялся рекламой и фотографированием».

На Новый год я был в Петрограде, и однажды за мной послал граф Фредерикс, министр двора, и он сказал мне, что он глубоко обеспокоен пагубными влияниями, которые осуществляются здесь, чтобы посеять раздоры меду нашими странами, и по возвращении в свою гостиницу я обнаружил сообщение из Царского Села, что Император желает видеть меня там.

[i] Из письма В. К. Михаила Михайловича Николаю II 14/27 января 1916 из Лондона: «Я очень часто бываю у лорда Китчнера и имею с ним всегда весьма интересные разговоры. Считаю своим дол­гом тебе сообщить две главные вещи из последних разго­воров: во-1-х, относительно Архангельска. Его весьма беспокоит, что, ввиду того, что Архангельск замерз, ле­доколы более не пробиваются и, благодаря этому, грузы отсюда более не могут идти, а на Владивосток слишком далеко; вывоз отсюда сделался невозможным, и англий­ское правительство поставлено этим в совершенно безвы­ходное положение. Так как Англия желает нам непременно помочь в железнодорожном деле, как в по­стройке 2-й линии из Архангельска, так и ветви из Ко­лы, то я сказал Китчнеру, чтобы он непременно лично о всех этих предложениях донес лично тебе со всеми под­робностями. По-моему, это было бы громадною помощью для нас, ускорило бы дело, и тогда, во всяком случае, мы будем вполне обеспечены в этом деле для будущей зимы.»